Шаркающие шаги глухо отдавались по пустынному коридору, возвещая о том, что в сектор S пришел надсмотрщик, а это значит, что уже время обеда. Или, может, ужина? Или завтрака?.. Чем черт не шутит... Когда двадцать четыре часа в сутки находишься в замкнутом пространстве в полном одиночестве теряется всякое ощущение времени. Оно словно превращается в какую-то вязкую тягучую субстанцию и тянется, тянется бесконечно долго. Другой на его месте уже давно бы сошел с ума, но для Родольфуса это была бы слишком большая роскошь.
Он лежал сейчас на жесткой деревянной койке, цепями пристегнутой к холодной каменной стене и безучастно смотрел на серый потолок. Каждый день одно и то же. Проснулся... Открыл глаза... Увидел привычный безликий серый потолок... Встал... Сделал несколько кругов по камере... Вновь сел.... Встал... Приподнялся на цыпочки, чтобы попытаться увидеть хоть что-то через малюсенькое квадратное оконце, в которое даже редкие лучи солнца проникают с огромным трудом. А, если прислушаться, то можно услышать, как огромные волны накатывают на скалистый берег вдребезги разбиваясь об него... как отчаянно кричат вдали чайки и альбатросы... Вот так стоять, пытаясь увидеть через окошко хотя бы краешек неба или услышать шум моря, это едва ли не единственное "развлечение", доступное узникам Азкабана.
Где-то уже совсем близко раздалось позвякивание ключей и привычное ворчание старика-сквиба, разносящего дневную пайку. Руд прислушался, пытаясь узнать голос соседа по камере. Ничего не разобрать... И вдруг звон... Ошибки быть не могло, жестяная миска полетела прямо в стену. Надсмотрщик выругался и, посылая проклятия на голову нерадивого узника, вновь запер двери его камеры, отправляясь теперь, вероятно, к самому Лестрейнджу.
Действительно, не прошло и полминуты, как послышался привычный лязг поворачивающегося в замке ключа, и на пороге появился невысокий худой старик с всклокоченными седыми волосами. Пробурчав что-то насчет "мерзких убийц" и "... а вот раньше бы с вами церемониться не стали...", сквиб оставил Родольфусу тарелку, наполненную какой-то баландой, и вышел из камеры, позвякивая тяжелыми ключами.
Мужчина проводил надсмотрщика безразличным взглядом и, встав с койки, придвинул к себе миску, начиная есть. Гадость, конечно, та еще, но лучше, чем вообще ничего. Четырнадцать лет, проведенные в этой тюрьме, научили Лестрейнджа ценить то, что имеешь. Он отчетливо понимал, что если откажется от еды сейчас, то будет голодать до завтрашнего дня. Их и так-то кормили всего раз в сутки, явно надеясь, что узники ненароком заболеют да и помрут сами. Впрочем, Руди подобного удовольствия Министерству Магии доставлять не собирался. Если уж он выдержал здесь 14 лет в полной изоляции, окруженный дементорами и исполненный отчаяния, то еще несколько месяцев или даже пара лет ничего не изменят.
А вот сосед за стенкой, кажется, не разделял оптимизма мистера Лестрейнджа. Улетевшая в стену тарелка с баландой убедила Пожирателя в том, что рядом кто-то из "новеньких", из тех, кто не томился в Азкабане в прошлый раз. Руди хмыкнул, мысленно посочувствовав товарищу, что тому теперь придется голодать.
"Да, к этим помоям еще привыкнуть надо... Совсем не рагу из осетрины.. да... Но есть можно. Особенно, когда выжить хочешь."
Выжить Родольфус хотел. Его не сломили годы заточения, потому что он свято верил, что Его Лорд вернется и освободит их. В общем, так и вышло, правда ждать пришлось 14 лет. Но что это по сравнению с Вечностью? В этот раз Пожиратель был еще спокойнее, чем прежде, хотя он и раньше-то не особо отличался эмоциональными всплесками. Но теперь он твердо знал, что Милорд придет за ними очень скоро, поэтому нужно просто сосредоточиться и ждать. Ждать какого-то знака... Символа....
Сосед за стенкой, похоже, ждать никаких символов не собирался, потому что откуда-то справа вновь донесся звук ударившейся о камень жестяной миски. Очень уж всё это походило на отчаяние...
Родольфус встал и подошел к стене, едва ли не ухом прижимаясь к холодному камню и пытаясь прислушаться. Как бы он был рад, если бы там, за толщей камня оказался его брат Рабастан. Всё-таки присутствие рядом родной души успокаивало. Но сейчас Руд знал, что Стана поблизости нет, он его попросту не чувствовал... Рядом был кто-то другой. И, кажется, Лестрейндж догадывался, кто именно.
Прислушавшись и окончательно убедившись, что старик-надсмотрщик покинул их сектор, мужчина взял опустевшую миску и с силой стукнул ее в стену. Затем замер, вновь прислушиваясь, а потом постучал еще три раза.
- Эй! Есть там кто? Люциус? Это ты? - Руд прикусил губу, ловя каждый шорох, - Это я, Родольфус. Слышишь меня? Ответь.